В Тель-Авиве в парке, где мы часто гуляем с дочкой, недавно поставили тренажеры: крути педали, качай мышцы, и все на открытом воздухе бесплатно. Я хожу и облизываюсь – хочется попробовать, но мне моя малышка не дает поупражняться, поэтому я просто наблюдаю за окружающими со стороны.
…Заиграла приятная мелодия – перемена в соседней религиозной школе – и к тренажерам резво побежали девчонки. У них игра наперегонки – кто быстрее добежит до самого притягательного и легкого тренажера, имитирующего ходьбу.
Девчонки бегут, мелькая длинными черными юбками и розовыми форменными рубашками. Все как на подбор в капроновых колготах – как бы ни было жарко, они не обнажат и щиколотки. В религиозных школах скромность – одна из главных добродетелей, поэтому отличить девушку из религиозной семьи от светской "распутницы" можно без труда: на ней будет блуза с длинным рукавом почему-то одного из четырех цветов – розового, голубого, белого или черного и юбка ниже колена.
Звонок на урок, девчонки побежали обратно в класс, им на смену приходят филиппинки со своими подопечными.
Тренажеры стоят рядом с местом встречи инвалидов-колясочников и просто пожилых людей – рядом дом престарелых. За каждым тяжелобольным закреплена сиделка или социальный работник. Ухаживать за немощными – тяжелая работа, коренных израильтян на нее калачом не заманишь. Зато ходить за инвалидами охотно берутся иностранные рабочие, жители Филиппин, о терпении которых слагают легенды.
…Филиппинки крутят педали, но тут же подскакивают: подопечный одной из них, совсем старенький дед, расстегнул у всех на глазах ширинку на брюках.
– Я стесняюсь, – говорит ему девушка и торопливо застегивает ширинку.
В это время к тренажерам подъезжает на коляске курчавая женщина средних лет. Ее медленно пересаживают на кресло с поручнями – на этом тренажере качают руки.
– Задала работу маме и сиделке, – смеясь, говорит филипинка: вместе с пожилой мамой они поднимают поручни, так что большая часть нагрузки приходится на их руки.
Рядом со спортивной площадкой летает меж трех чад религиозная мамаша в черном платке и юбке до пят. В руках у нее пакет с кексами. Она выдает кекс среднему ребенку – восьмилетке, тот скармливает его голубям, а когда одна птица подходит слишком близко, пытается дотронуться до нее палочкой.
– Нельзя! – строго говорит мать, доставая из пакета кекс для старшего мальчика лет одиннадцати. Тот упражняется и одновременно ест.
А я гляжу на его тележку с голубым ранцем, брошенную рядом. Эти тележки для рюкзаков тянут за собой многие школьники. Забавно выглядит: перебирает ножками кроха, а за ней следом грохочет колесами тележка, на которую водружен внушительный рюкзак.
Обратила внимание, на ранце у мальчишки изображен не герой диснеевского мультфильма, а мальчик в черной кипе с пейсами. Всё продумано до мелочей! Телевизора, увлекающего соблазнами мира, во многих религиозных домах нет – его чураются как чумы. Вместо мультфильмов про Русалочку и человека-паука дети заняты Торой.
...Теперь мама протягивает кусочек сдобы младшему сыну – он сидит в коляске и болтает головой из стороны в сторону. Вокруг столько интересного: дядя крутит педали, воркуют голуби на залитой солнцем лужайке, а за ними крадется белая кошка.
За спиной малыша в тени гигантских деревьев перебрасываются в картишки парни лет по 20. Инстинктивно ищу перед ними пиво и воблу, но вместо какого-нибудь "Туборга" на столике – бутылка "Кока-колы".
Никак не могу привыкнуть, что пивные бутылки – особенность только "русских" мест отдыха. Например, любители пенистого обожают сиживать на набережной Бат яма или у супермаркета в Ганей-Авиве.
…Мимо моей скамейки проходит ватага мальчишек с учителем. Если бы не футбольный мяч в руках одного из них, ни за что бы не догадалась, что ребята возвращаются с урока физкультуры. Все, включая учителя – в строгих черных брюках, белых рубашках с длинным рукавом и черных кипах. Разве что у некоторых волосы всклокочены и рубашки повылезали из штанов.
В религиозных школах нет спортивной формы, зато есть форма на всю жизнь: белый верх - черный низ. Дождь льет, солнце палит нещадно – одежда не меняется. Хасид-ортодокс не снимет и в самый жаркий день черный лапсердак и черную широкополую шляпу.
Одежда эта давным-давно закрепилась у ашкеназских евреев, которые жили в Европе. Для европейского климата она вполне подходила, чего не скажешь о климате ближневосточном.
…А вот прошел мимо знакомый старик в больших очках и кепке. У меня везде есть свои люди – стоит человека пару раз увидеть, я уже причисляю его к знакомцам и мысленно откланиваюсь.
Я знаю, куда идет этот старик – в школу. Но не в религиозную, а в светскую – она расположена по другую сторону парка. Скоро он пройдет мимо меня с внучкой. Надеюсь, сегодня старик не закричит на нее, как в прошлый раз: "ТупАААя! Будешь у меня читать до посинения!"
Вчера его тонкая как тростиночка внучка заигралась после уроков, а он волновался, и поделать ничего не мог: за школьные ворота охранники не пускают. Сразу чувствуется, старик в кепке советской закваски. Интересно, поддастся ли внучка его методам воспитания?
…Сменяются лица – сколько, однако, желающих оздоровиться! Вот и чья-то бабушка лет 70 в цветастой юбке и платочке шагает свои километры на тренажере. Ничего, будет и на моей улице праздник. Пойду в выходной на прогулку с мужем: пусть он наматывает круги с дочкой, а я на тренажерах оторвусь.
